Заяц не боится воды. Перехватывая как-то беляка из-под собаки, один охотник вышел к довольно широкому болоту в лесной долине с осокорем и бочагами. Собака вела именно сюда, в болото. Скоро показался заяц. Он пошел не краем болота, а серединой, осокорем. Достигнув большого бочага, заяц, не прекращая бега, ловко прыгнул в воду, быстро поплыл, наотмашь работая передними лапами, а потом, стряхнувшись, зачастил «потным» местом. Оттуда после выстрела его и вытащили за уши.
В другой раз беляк, слегка задетый дробью, бросился в... Волгу. Несколько отплыв от берега, он стал держаться в воде, и зайца пришлось бы оставить, но помог прижать его к берегу проплывавший мимо рыболов. Судя по некоторым данным, заяц способен переплывать даже широкие реки. В интересном очерке Ф. Исупова «Зайцы-герои» * читаем:«По первой тревоге заяц кустами сползал незаметно к реке (Десне), спускался в воду и переплывал широкую и глубокую реку... Чтобы достигнуть противоположного берега с пункта, где ему удобно было вступить в воду, с мысочка, и где в других местах сплошь обрывистый берег, а равно и выбраться на другом, тоже отвесном берегу, заяц должен был плыть наискось, против течения быстрой реки, приблизительно саженей до ста водного пути. Заяц прошел неожиданно для меня, наблюдавшего переправу его с берега, быстро и ровно стряхнулся и удрал через луга в лес... »
В некоторых случаях заяц очень ловко выбирает свои переходы. Однажды беляк, поднятый собакой поблизости от лесной реки, быстро оказался на другом берегу. Пришлось идти за несколько километров, где был мост. Но, пока охотник дошел до места, заяц снова перемахнул на этот берег. Сделав круг, он опять ушел за реку. Река тут была довольно широка, а берега круты. Охотник стал искать заячий переход и наконец нашел его: это была шаткая бревенчатая переправа в неожиданно узком месте реки. Она была устроена, повидимому, косцами или грибниками. Берег был тут более или менее пологий. Гон терялся в лесу, но охотник ждал уверенно: отличная собака не могла ни «сколоться», ни бросить зайца. И дождался: заяц, уже совершенно белый, будто слепленный из снега, бойко покатился берегом, вынесся на мостик и, сбитый выстрелом, шлепнулся в реку. Охотник обсушил его у костра...
Охота с гончими очень часто имеет групповой характер. Эта охота протекающая целиком на ходу, в перебежках, требует от каждого ее участника особенной осторожности и тщательного соблюдения правил стрельбы. Никогда и ни в каком случае нельзя стрелять по птице, если она летит (или сидит) на уровне роста человека. Исключается также стрельба «по шуму» или «шороху», — стрелять по зайцу надо только тогда, когда он явственно виден охотнику. Не рекомендуется бить набегающего зайца навстречу (на штык): можно засечь дробью собаку, особенно если она паратая. Подходя к товарищу, убившему зайца, обязательно нужно спустить курки или передвинуть предохранитель. Когда охотники идут вместе, ружье следует держать стволами вверх. Надо также рассчитывать и беречь силы: не слишком много бегать с утра, чаще останавливаться, ослу-шивая собак, присаживаться во время перерывов гона и т. п.
При наличии хорошей собаки и «заказной» погоды охота с гончими — одна из самых поэтических охот. Разумеется, каждый вид охоты имеет свою неповторимую прелесть. Охота на беляков вплотную сближает охотника с потаённой жизнью леса, дает почувствовать гон во всей его страстности и силе. Охота на русаков радует широтой и простором полей, предоставляет возможности для наблюдения над повадками зайца во время гона. Охотник, в особенности если он вооружен биноклем, зачастую может подолгу следить за ходом русака по овражкам и пашням, по окрай-кам перелесков и болот, по жнивьям, бороздам и межам. Возможный лаз зайца определяется на этой охоте скорее зрением, нежели слухом: охотник то и дело видит вдалеке зайца и собак, иногда почти не слыша звуков гона из-за расстояния или из-за ветра.
Русак, в особенности старый, опытный, делает очень большие круги, любит путать гончих на перетоптанных стадом местах, уходит на деревенские гумна, в сады и т. п. Для охоты за русаками
нужны чутьистые, вязкие и паратые гончие, которые сравнительно быстро выматывают зайца, заставляя его переходить на малые круги..
Охота на русаков по чернотропу особенно хороша в дни поздней осени, когда земля влажна и крепка, но еще не тронута морозом, а поля, лежащие в голубоватой мгле, как бы очарованы тонкой и звучной тишиной. Весело в такие дни слушать где-нибудь на опушке перелеска то наплывающий, то отдаляющийся гон, весело заметить вдалеке, на жнивьях, темную подвижную точку — зайца, который, все вырастая и удлиняясь, стелется по черной, глянцевитой борозде навстречу выстрелу...
Но эта охота зачастую очень и очень утомительна: русак уводит собак далеко, гон и направление теряются, и приходится делать длительные переходы, во время которых случается перелезать через топкие болота и одолевать размокшие пашни.
По белой тропе охота за русаками с гончими легче: следы выдают каждое движение зайца, а белизна снега позволяет видеть его решительно повсюду, на любом открытом месте. Однако успех охоты и в данном случае зависит от гончих: русак, особенно в пору глубоких снегов, ходит преимущественно по дорогам, изъезженным дровнями и машинами, да еще имеет манеру «скидываться» — саженным прыжком — в сторону. Под хорошими, неутомимыми гончими заяц рано или поздно попадает под выстрел: дорог в поле не так-то уж много. Но с плохими гончими лучше вовсе не охотиться по русаку, если, конечно, не надеяться на печально-старинное «авось».
Еще труднее зимние охоты с гончими на беляков. Собаки чуть ли не по уши вязнут в сугробах, быстро выматываются, а при насте в кровь сбивают лапы. Заяц идет очень далеко от собак — он почти не вязнет в снегу — что затрудняет его перехват. Ходьба на лыжах по глубоким снегам среди деревьев, кустов и пней сильно утомляет и охотника.
Но и глубокой зимой бывают превосходные дни для охоты — тихие, мутные, слегка морозные дни после оттепелей. Снега оседают, уплотняются, покрываются сверху новой, пушистой белизной, словно каким-то легким порошком. Ходить тогда легче: лыжи покачиваются, как на пружинах, заячий след становится ясным и «теплым», гон — быстрым и неутомимым...
Охота в узёрку. На грани между осенью и зимой существует способ охоты на зайцев-беляков в узёрку.
«Необходимое условие для этой охоты, — писал С. Т. Аксаков, — долгая мокрая осень; в сухую и короткую зайцы не успевают выцвесть; нередко выпадает снег и застает их в летней шкуре. В ненастное же время зайцы, чувствуя неприятную мокроту, беспрестанно трутся о деревья, кусты, стога сена или просто валяются на земле... Зайцы выцветают не вдруг: сначала побелеет внешняя сторона задних ног или гачи, и тогда говорят «заяц в штанах»; потом побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет, как лунь, как колпик ("Белый аист с красными ногами и носом"), как первый снег».
Охота в узёрку производится именно на такого высветлевшего зайца. Она бывает удачной только в теплые и мягкие дни, когда заяц лежит особенно крепко, а сыроватая земля обеспечивает легкий -и бесшумный подход. В морозные дни, по выстуженной и гулкой земле охота в узёрку малодобычлива: заяц более чуток и редко подпускает на выстрел.
Охотиться в узёрку надо умело и с толком, выбирая наиболее типичные заячьи места: небольшие прогалины, вырубки, кочковатые, заросшие осокорем болота, низкорослые еловые и можжевеловые заросли, небольшие кучи хвороста, обмокшие оранжевые папоротники.
Идти нужно тихо, легкой походкой следопыта, внимательно, со всей возможной зоркостью, оглядывая «нижний этаж» леса.
И вот под распластанной вековой сосной охотничий глаз различает что-то вроде белой ромашки или ватного клочка: беляк с безупречным маскировочным искусством укрылся под деревом, среди палых листьев, вялого мха и душистой можжевели.
Выстрел, глухой и короткий, ссекает и решетит древесную кору, дробит и разбрасывает мокрые ветви. Заяц, вытянутый из-под дерева за пружинистые задние лапы, очень пушист и тяжел. Весь белый, хорошо пахнущий сосновой смолой и горьким березовым листом, он дает бодрое и веселое ощущение близкой охотничьей зимы, туманной и тихой пороши...
По русачьим маликам (тропление). Старинное охотничье слово «пороша» вызывает ощущение пушистой легкости и пахучей свежести. Оно звучит, как зов рога: поэтическая прелесть первого снега проходит через всю жизнь охотника.
По пороше охотятся и с гончими, и самостоятельно — по следам русака (так называемое тропление).
Тропление русака — целое искусство, которым охотник овладевает в процессе непрерывного опыта. Но и самое изощренное искусство следопыта увенчивается успехом только тогда, когда существуют благоприятные условия для охоты. Основные условия, содействующие успеху при троплении русака, — хорошая погода и хорошая пороша. Если снег, густо и ровно покрывающий землю, прекращается вечером, заяц, проголодавшийся за день, ночью выходит на кормежку, оставляя на свежем и чистом снегу длинный печатный след. Когда же снег перестает только перед рассветом, заяц или не встает совсем, или дает только короткий малик. Ясно, что «длинный» малик — русак исходит за ночь не малое пространство! — выгоднее для охоты. В теплую, мягкую или оттепельную погоду заяц лежит очень крепко, и подойти к нему на выстрел, естественно, легче. При морозе заяц обычно не подпускает охотника.
Бывают, впрочем, и исключения: заяц в иные теплые дни вскакивает с лежки вне выстрела, а в мороз лежит как скованный. Поскольку все звери очень остро чувствуют любую перемену погоды, первый случай может быть объяснен тем, что в ночь ударит крепкий мороз, а второй — переходом мороза в оттепель.
Заяц почти никогда не ложится в чистом, открытом поле, он постоянно выбирает то или иное укрытие: овражек, снеговой намет («удув», по выражению Аксакова), ямки, кусты, бурьян и т. д.
При ветре заяц ложится обязательно где-нибудь в затишье, мордой к ветру (ветер, дующий по шерсти, не так холодит зверька). Поскольку же заяц лежит мордой к ветру, подходить к нему следует сзади, против ветра, чтобы зверек не заметил охотника.
Разбираться в заячьих следах, иногда сплошь испестривших поле, нелегко. Например, если в течение нескольких тихих дней не бывает снегопада, количество следов непрерывно увеличивается и здесь нужны умение и зоркость, чтобы отличить свежий след от застарелого.
Почти совсем нельзя охотиться в поле при поземке; она сдувает и засыпает любые следы.
Если на следах различаются хотя бы мельчайшие звездочки — снежинки, это указывает на то, что он уже потерял свою свежесть. Даже иней, с такой пышностью украшающий деревья и кусты, оседает на следу чуть заметными кристаллами, которые отмечаются внимательным следопытом как свидетельство устарелости следа.
Н. А. Зворыкин, первоклассный следопыт и художник, так определял наличие инея на следах: «Садясь решительно на все предметы, иней особенно заметен на предметах выступающих. В этом случае он увеличивает их размеры. Садится иней не только плоскою стороной своих пластинок и звездочек, но и ребром. Поэтому предметы, покрытые инеем, имеют шершавый, щетинистый вид.
Это свойство инея помогает различать старые следы, которые можно было бы принять за свежие, если бы они не замшились инеем. Благодаря окружению колючим валиком инея, такие следы кажутся уже издали мохнатыми. Дни, когда осаживается иней, бывают чаще мглистые, с лиловатым тяжелым освещением, очень затрудняющим рассматривание следов»
Лучше всего тропить русаков во время «мертвой пороши», отмечающейся глубиной снега и «короткостью» («Длинною» или «короткою» пороша называется по количеству времени, какое остается после выпадения снега до света, т. е. до обычного времени дневки зверя (Н. А. Зворыкин).
Эта пороша, засыпающая все следы, делает снеговые просторы чистыми, безжизненными («мертвыми»), и лишь совершенно свежие следы, ведущие обычно на лежку зверя, красиво оживляют ее. Тропление зайца по свежим следам «мертвой пороши» почти всегда венчается успехом. Заяц идет только прыжками, вынося вперед (за передние) свои задние лапы, которые у него длиннее передних.
Лапы его отпечатываются на снегу довольно своеобразно:
«Четыре ямки, четыре голубоватые тени на чистой, розовеющей от зари вершине сугроба. Две маленькие сзади, две побольше впереди» (А. Н. Формозов «Спутник следопыта»).
Охотники делят заячий след на жировой, ходовой и гонный.
Жировой — это след, оставляемый на месте кормежки (жировки). Сплошной, густой, сложный узор жировых следов почти не поддается «распутыванию», и охотник, не занимаясь этими следами, старается найти ходовой след, т. е. начать непосредственно тропление.
Тропление русака чрезвычайно интересно, увлекательно и красиво.
«А в зимний день ходить по высоким сугробам за зайцами, дышать морозным острым воздухом, невольно щуриться от ослепительного мелкого сверканья мелкого снега, любоваться зеленым цветом неба над красноватым лесом!.. » — писал в заключение «Записок охотника» И. С. Тургенев.
С. Т. Аксаков посвятил троплению русака восторженные и страстные строки: «И что за красота, когда он (русак) вылетит из удува на все стороны, рассыпав снежную пыль, матерый, цветной, красивый, и покатит по чистому полю. Весело прекратить этот быстрый бег метким выстрелом, от которого колесом завертится русак с разбега и потом растянется на снегу!.. »
Л. Н. Толстой оставил гениальное описание повадок русака. Думается, что охотники не посетуют на то, что оно приводится здесь полностью: подобного описания в нашей литературе больше нет.
«Заяц-русак жил зимою подле деревни. Когда пришла ночь, он поднял одно ухо, послушал, потом поднял другое, поводил усами, понюхал и сел на задние лапы. Потом он прыгнул раз-другой по глубокому снегу и опять сел на задние лапы и стал оглядываться. Со всех сторон ничего не было видно, кроме снега. Снег лежал волнами и блестел, как сахар. Над головой зайца стоял морозный пар, и сквозь этот пар виднелись большие яркие звезды.
Зайцу нужно было перейти через большую дорогу, чтобы прийти на знакомое гумно. На большой дороге слышно было, как визжали полозья, фыркали лошади и скрипели кресла в санях.
Заяц опять остановился подле дороги. Мужики шли подле саней с поднятыми воротниками кафтанов. Лица их были чуть видны. Бороды, усы, ресницы их были белые. Из ртов и носов их шел пар. Лошади их были потные, и к поту пристал иней. Лошади толкались в хомутах, ныряли, выныривали в ухабах. Мужики догоняли, обгоняли, били кнутами лошадей. Два старика шли рядом, и один рассказывал другому, как у него украли лошадь.
Когда обоз проехал, заяц перескочил дорогу и полегоньку пошел к гумну. Собачонка от обоза увидала зайца. Она залаяла и бросилась за ним. Заяц поскакал к гумну по субоям; зайца держали субои, а собака на десятом прыжке завязла в снегу и остановилась. Тогда заяц тоже остановился, посидел на задних лапах и потихоньку пошел к гумну. По дороге он на зеленях встретил двух зайцев. Они кормились и играли. Заяц поиграл с товарищами, покопал с ними морозный снег, поел озими и пошел дальше. На деревне было все тихо, огни были потушены, только слышался на улице плач ребенка в избе да треск мороза в бревнах изб. Заяц прошел на гумно и там нашел товарищей. Он поиграл с ними на расчищенном току, поел овса из начатой кадушки, взобрался по крыше, занесенной снегом, на овин и через плетень пошел назад к своему оврагу. На востоке светилась заря, звезд стало меньше, и еще гуще морозный пар поднимался над землею. В ближней деревне проснулись бабы и шли за водой, мужики несли корм с гумен, дети кричали и плакали. По дороге еще больше шло обозов, и мужики громче разговаривали.
Заяц перескочил через дорогу, подошел к своей старой норе, выбрал местечко повыше, раскопал снег, лег задом в новую нору, уложил на спине уши и заснул с открытыми глазами».
... Тропить зайца надо рано утром, по свежим, ясным и четким следам.
Вот, на опушке, на выходе в поле, находишь, наконец, русачий малик, как бы сохраняющий пахучее тепло заячьих лап. Заяц шел, очевидно, совершенно спокойно, легкими и мерными прыжками. С опушки он пошел в долину, прыжком пересек незамерзший ручей и с той же ровностью замахал окрайкой поля. Выпрыгнув на дорогу, русак присел — на снегу отчетливо виднеются пазанки задних лап, — неторопливо двинулся по колее, где недавно прокатил грузовик, оставивший оттиск витой, упругой шины.
Малик потерялся: надо спокойно двигаться по дороге, высматривать возможную «скидку», внимательно оглядывать каждый придорожный куст, каждую полоску бурьяна. Невдалеке капустник. Зная привычки зайца, можно быть уверенным, что именно здесь и сделает свою головокружительную скидку русак. Так и есть: чуть ли не за десяток шагов от дороги опять виднеются четыре косые ямки, скоро переходящие в сплошную шахматную путаницу. Русак — и, очевидно, очень долго — глодал смороженные кочерыжки, затем с другого конца поля вновь вернулся на дорогу, поднялся на задние лапки, прислушался и не спеша снова направился к капустнику.
После жировки заяц вымахнул в поле, делая огромные прыжки: четыре ямы вытянулись почти в ровную линию, в цепочку.
Русак сделал тут резкий поворот, даже оступился — на снегу остался пунктирный полукруг, — вернулся тем же следом назад («спетлял»), а потом опять «скинулся» в кустарник.
На озимях, прилегающих к перелеску, он оставил еще несколько кружевных петель, и, наконец, зачастил среди берез, и где-то залег: выходного следа при обходе перелеска не обнаруживается. Заяц где-то здесь, близко...
Окончательная удача охоты зависит при троплении от осторожности и рассчитанности каждого шага, от ежесекундной готовности к трудному выстрелу по русаку, вымахнувшему из какого-нибудь можжевелового куста.
Русак, растянувшийся на снегу, очень красив: его густая седина перепорошена золотом, по спине чернеет тканый кушак, в глубине стеклянных глаз вспыхивают янтари. А вокруг бледный и тусклый зимний свет, в котором тихо-тихо дремлют, мягко синеют родные русские леса...
Лунными ночами (на засидках)
На западе, над бором, еще не угасло солнце, а на другом склоне неба, на востоке, уже светится луна. Все вокруг розовеет и золотится — и полевые снега, и деревенские крыши, и лесная опушка.
Все больше и больше показывается звезд в чистой пустоте неба, все спокойнее и тише делается в деревне. Звонко, но как-то лениво, предсонно лает и сразу стихает собака. Ломко доносится хруст и скрип валенок по смороженному снегу: это возвращается с посиделок молодежь, и звучный девичий голос бодро разносится в морозном воздухе.
Потом стихают и эти звуки.... Тишина великая, ненарушимая.
Далеко-далеко слышны в этой тишине осторожные прыжки зайца-русака, направляющегося жировать на гумно. Заяц постепенно приближается, за ним, удлиняясь, ломается бесформенная тень. Вот он делает широкий круг и, задерживаясь на гребне сугроба, поднимается на задние лапы. Неожиданно сбитый выстрелом, заяц сползает вниз, где сидит, кутаясь в дубленый полушубок, неподвижный охотник.
Охота на засидках, сравнительно малодобычливая, интересна в первую очередь для охотника наблюдателя и любителя природы. Она дает возможность наблюдать зайца в естественно-природной обстановке, на кормежке, и одновременно любоваться лунной ночью (темной ночью эта охота, понятно, почти невозможна).
Охота на засидках производится глубокой зимой, когда русак в поисках корма «жмется» ближе к селениям, в частности к сенным сараям, около которых он подбирает сенную труху.
Прежде чем отправиться на засидку, охотник определяет тот сарай (или стог сена), который особенно усердно посещается зайцами. Это определяется обычно по следам.
Некоторые охотники пользуются при этом способом приваживания зайцев к тому или иному определенному месту, подкладывал приманку — листья -и кочерыжки капусты, мелкий клевер и т. п. Зайцы будут неизменно посещать это место.
Отправляться за засидку надо как можно раньше, на закате солнца: заяц, проголодавшийся за день, выходит на жировку сразу же, как наступят сумерки.
Непременное условие на этой охоте — полная и безоговорочная неподвижность охотника.
Выбор места тоже, разумеется, много способствует успеху охоты; садиться лучше всего или в сарае, или около него и притом так, чтобы фигура охотника оставалась незаметной (для чего нужно сделать прикрытие или одеться под цвет стены). Засидки у сенного стога менее надежны: они ограничивают круг обстрела. Заяц может подойти с противоположной стороны и таким образом останется «невидимкой». Поскольку выстрел при зыбком лунном свете довольно труден, выцеливать зайца надо тщательно, выбирая позицию с таким расчетом, чтобы луна находилась сзади охотника.
Прочие охоты на зайцев.
Существует немало и других охот на зайцев.
Наиболее древняя охота на зайцев — охота с борзыми, пышно процветавшая еще в Киевской Руси.
Охота с борзыми, отраженная в многочисленных и блестящих литературных памятниках, давно уже осталась «за гранью прошлых дней», и интерес, проявляемый к ней, в значительной мере только исторический.
Эта «потеха», полная удали, смелости и щегольства, отличалась своеобразной красотой и имела определенное значение в деле подготовки воинов-кавалеристов.
Сцены псовой охоты в «Войне и мире» Л. Н. Толстого и в «Записках мелкотравчатого» Е. Э. Дриан-ского нельзя перечитывать хладнокровно: они волнуют до глубины души, как волнуют старых моряков шумные паруса, полные ветра и солнца. Нельзя спокойно думать об «отъезжем поле» — уже в самих этих словах заключена поэзия, — об охотниках на конях, о борзых, «мотающих» на угонках резвого, матерого русака...
Псовая охота, как, может быть, никакая другая, требовала огромного предварительного труда, разностороннего опыта и тончайших знаний, касающихся повадок зверей.
Но эту охоту никак нельзя считать «барской»: она создавалась и проводилась выжлятниками, борзятниками, доезжачими, проявлявшими при этом и острую смекалку, и превосходную изобретательность, и стремительную удаль. Прекрасная организация и внешний блеск псовой охоты были обусловлены трудом крепостных. Однако плоды этого труда присваивались, как и во всем, впрочем, помещиками.
На псовых охотах употреблялись одновременно и борзые, и гончие. Стая гончих «набрасывалась» в тот или иной отъем или остров, а верховые охотники, держа на сворках борзых, заранее занимали лазы, где мог «пролезть» зверь.
Травил зверя тот из борзятников, на чей лаз он попадал. Гончие, выставившие зверя в поле, возвращались выжлятниками обратно в остров.
Помимо больших (так называемых комплектных) охот, практиковались и более скромные — в наездку, когда несколько борзятников шеренгой, примерно в ста пятидесяти шагах друг от друга, выезжали в поле, «прохлопывая» наиболее типичные для зайца (или лисицы) места.
Таких охотников называли «мелкотравчатыми».
Эта форма охоты с борзыми в настоящее время возрождается в некоторых наших военно-охотничьих коллективах. Надо пожелать, чтобы она развивалась смелее и шире.
... В привольных и беспредельных степях юга и юго-востока до сих пор сохранилась кое-где охота на зайца с ловчими птицами, несколько напоминающая охоту с борзыми. Наиболее выносливой, сильной и ловкой среди ловчих птиц считается беркут.
Охотники выезжают верхом, держа беркута на руке, одетой в кожаную рукавицу и опирающейся из-за тяжести птицы на особую подставку.
Глаза беркута закрываются колпачком; лишь только взбужен заяц, колпачок немедленно снимается. Беркут легко и быстро берет зайца, и там, где зайцев много, — а в степях их много почти повсюду, — охота протекает весело и приносит немалую добычу.
... В богатых заячьих угодьях охотятся еще при помощи облавы, устраиваемой очень просто: цепь загонщиков шумно «прочесывает» определенный участок леса, направляясь к линии стрелков. Наиболее добычлива такая облава в те ледяные и звонкие дни, которые выпадают иногда в исходе осени, перед снегом. На такой облаве под ружье попадают нередко и золотистые, вы-куневшие лисицы, и черно-синий, крепкокрылый тетерев.
... Охота нагоном отличается от облавного способа тем, что охотник становится на номер в таком месте, которое определяется как верный и точный перелаз (переход) зверя.
Охота нагоном производится и по черной, и по белой тропе. Осенью выбор участка для охоты подсказывается возможностью лежки русака или беляка в данном месте, зимой отсутствием в этом месте выходного следа.
Нагоном — и осенью, и зимой — удобнее охотиться на русака: излюбленные русачьи дневки в открытом поле нащупываются значительно легче, нежели дневки беляка в лесу.
На охоте нагоном участвуют всего несколько человек (от двух до пяти), в то время как для облавы необходима многочисленная группа загонщиков (кричан).
... При особенном обилии зайцев устраивается охота котлом. Та или иная открытая местность охватывается в этом случае замкнутым кругом («котлом»), в центре которого идут со свистками и трещотками несколько загонщиков, поднимая зайцев. Охотники стреляют их в угон, пропустив за линию круга.
Некоторые из упомянутых здесь охот на зайцев («котлом», нагоном, облавой) в наше время практически почти не применяются. Другие — с ловчими птицами, с борзыми, на засидках, в узёрку — применяются лишь от случая к случаю, не имея систематического, массового характера.
Как уже упомянуто, самой массовой и самой любимой охотой остается ружейная охота на зайцев с гончими.
Наши охотничьи общества и коллективы должны всячески развивать и поощрять эту великолепную исконно русскую охоту, т. е. всячески заботиться о наиболее широком разведении разнообразных гончих собак. Надо непрерывно приумножать старинную славу русской («костромской») гончей и одновременно возрождать и культивировать все другие разновидности — англорусских и польских гончих, а также паратых, чутьистых и звонкоголосых «арлекинов».
Нам необходимо самым настойчивым образом поднимать культуру охоты и охотничьего хозяйства, добиваясь, в частности, того, чтобы настоящие советские охотники обладали и настоящими охотничьими собаками. От гончих наряду с их полевыми качествами надо требовать и отличных внешних данных: красоты, стройности, музыкальности голоса. Хороший голос гончей («башур», «фигурный» или «яркий») придает охоте особое очарование.